Но череда злополучий не закончилась с её закрытием. Уже летом следующего года — в июле 1960-го — в тех же лесах, всего в нескольких милях к северу от города, бесследно исчезла группа бойскаутов из местного лагеря Firewillow. Семеро подростков в сопровождении взрослого инструктора отправились в многодневный поход в рамках курса по выживанию — за который они должны были получить значок “Wilderness Survival Badge”. По словам очевидцев, группа вышла в сторону заброшенной просёлочной тропы, но в лагерь не вернулась ни через два дня, ни через неделю. Сигнальные костры, поисковые отряды, вертолёты и волонтёры не дали результатов. Лишь спустя десять дней был найден рюкзак, зацепившийся за корягу у окраины болот.

Эта смена стала для лагеря Firewillow последней. Он больше не открылся ни летом, ни когда-либо после. Родители из других городов начали забирать детей уже в первую неделю поисков — кто-то молча, кто-то с упрёками, ссылаясь на халатность инструкторов и плохую подготовку маршрута. После проверки лагерь закрыли официально, указав в отчётах на “нарушения протокола безопасности и неподготовленность к длительным походам в труднопроходимой местности”.

В самом Эшвуде решение встретили с раздражением. Местные считали лагерь частью своей истории — местом, где выросли целые поколения, где учились ловить рыбу, разводить костёр и не бояться ночного леса. Некоторые жители писали письма в администрацию округа, требуя пересмотра решения. Но голоса из маленького городка быстро утонули в шуме внешнего давления.

“Лагерь тут ни при чём”, — говорили старожилы. — “В лесу может случиться всё, что угодно. Но это не повод прятать детей от природы.”

Локации

Перед въездом в город с юга, где раньше стояли склады лесопилки, теперь возвышался щит с кислотно-жёлтым фоном и ярко-красными буквами — он резко выбивался из зелени соснового леса. В центре — силуэт купола обсерватории и надпись: «Добро пожаловать в Новый Эшвуд — город будущего начинается здесь», а ниже, мельче — «При поддержке Государственной программы развития исследовательских сообществ Юга».

За ним начинались таунхаусы с одинаковыми крылечками и ухоженными газонами — их построили по госпрограмме для сотрудников научного центра. Рядом возвели мини-гостиницу для приезжих специалистов: официально — гостевые апартаменты для временного размещения. Туристов туда не селили, и новенький отель почти всегда пустовал.

Чуть дальше высился сам научный кампус — здание со стеклянными фасадами, лабораториями, лекционными залами и куполом обсерватории. На солнце оно блестело так, будто отражало не небо, а собственную, вымышленную версию реальности. На фоне леса оно казалось чужим — словно его не построили, а просто поставили посреди Эшвуда.

Красивый центр резко обрубался металлическим забором, за которым не было ни вывесок, ни окон. Там начинались лаборатории, метеостанция и антенное поле. Вход — только по пропускам.

Для молодёжи работал Научно-просветительский центр: читальный зал с первыми компьютерами, лекционный амфитеатр и кинозал, где по расписанию крутили документальные и научные фильмы. Зал редко заполнялся даже наполовину — в основном приходили преподаватели, старались «держать марку» и «подавать пример», но сами зевали, не скрываясь. Студенты заглядывали в перерывах между парами или только на те показы, за которые давали учебные кредиты.

Для детей переехавших сотрудников построили новую школу, официально названную Ashwood School of Science & Technology — в обиходе просто Ashwood Tech. Чтобы туда поступить, нужно было сдать вступительные экзамены, и почти никто из местных не захотел дополнительно стараться только ради права учиться в модной школе. Ashwood Tech делала акцент на точные и естественные науки. В кабинетах стояли телескопы, микроскопы, электронные графопостроители и даже пара компьютеров Apple II. Учителя — в основном молодые выпускники университетов, приехавшие по распределению. На доске объявлений висел список кружков: робототехника, радиоэлектроника, астрономия и даже симулятор "экологических миссий" — настольная игра, в которой школьники управляли вымышленным заповедником и моделировали последствия своих решений.

Новой точкой притяжения, которая должна была объединить две части города, стал специально построенный стадион: теперь школ в Эшвуде было две, и они могли соревноваться между собой. Прямо за стадионом в лес уходили беговые дорожки — прорезанные сквозь сосновый подлесок, с резиновым покрытием и деревянными указателями с номерами кругов. Старожилам и в голову бы не пришло лить бетон на сосновые корни, но южный Эшвуд жил по другим правилам.

На севере всё оставалось, как было. Выцветший щит “Добро пожаловать в Эшвуд — лучшее место, чтобы потеряться!” с машущим мультяшным медведем в рыжей шапке по-прежнему встречал водителей облупившимися буквами. Сначала его хотели заменить, но потом сделали фишкой.

После того как местные перестали ворчать по поводу соседства с новой обсерваторией, они смекнули: на новостях про “красивое небо” и “удивительную природу” тоже можно заработать. Несколько молодых и предприимчивых ребят открыли свой турклуб Lost Pines Club и снова стали водить походы в леса Чероки.

Вместе с туристами начали оживать старые точки на карте — а кое-где открывались и новые.

Утренний воздух на главной улице снова пах кофе и вишнёвым пирогом из закусочной Dixie Diner, где официантки в фартуках знали всех по именам, а неоновая вывеска над входом жужжала с тем же упрямством, что и двадцать лет назад.

Подростки залипали у витрин RadioShack, где стабильно пользовались спросом CB-рации с дальним приёмом и металлоискатели с наклейкой “Military Grade” — особенно после слухов о военных тайниках в лесу. VHS‑плееры продавались хорошо, и один из них стоял включённым с демонстрационной кассетой — на ней крутили трейлеры новинок, мимо которых никто не проходил молча.

Чуть дальше от главной улицы, в бывшем ангаре у старой почты, открылся зал игровых автоматов, совмещённый с магазином комиксов — Level Up. Здесь пахло пыльной фанерой и сладкой газировкой, а у входа всегда стоял целый ряд велосипедов и скейтов.

Радиомеханик, послушав отзывы о неинтересном репертуаре кинотеатра в новом научном центре быстро понял, что людям хочется смотреть не заумное документальное кино, а фантастику, мелодрамы и что-то, что можно включить вечером под попкорн. Он стал возить кассеты из Бирмингема и Чаттануги, сначала устроив видеопрокат у себя в гараже, а после и вовсе стал одним из первых новых предпринимателей, кто арендовал пустующие магазинчики на центральной площади. Видеопрокат Magnetron Video стал местом притяжения: на полках — все новые хиты “Alien”, “Star Wars”, “The Breakfast Club” и лист ожидания больше, чем проданных билетов в кинотеатр в новой части.

Постепенно все магазинчики вокруг снова стали оживать. Появились магазин охотничьих и рыболовных товаров, студия фотоуслуг, салон красоты и прачечная. С четверга по воскресенье на центральной площади открывался рынок. Здесь продавали всё: от свежих овощей и пирогов до самодельного мыла, запчастей, антиквариата и старых инструментов.

Даже мотель Moonlake Lodge на окраине отреставрировали на скорую руку — пусть кое-где он остался обшарпанным, но туристам-походникам не очень капризная публика. Зато рядом построили новое здание гриль-бара — The Rusty Buck. Внутри пахло копчёным мясом, дешёвым пивом и хвоей: в зале висели охотничьи трофеи — лосиные рога, шкура медведя на стене и старая винтовка в витрине. Рядом — пара мишеней для дартса и новый бильярдный стол с зелёным сукном, неожиданно контрастировавший с разномастными стульями и столами, собранными по всему городу.

Чуть дальше от дороги в лесу снова расчистили место для кемпинга — до него вели красные указатели Ashwood Pit. Площадка была простой: деревянные настилы под палатки, круги для костров и несколько простых домиков — стойка с информацией, прокат туристического снаряжения и оружия для охоты, и даже небольшой трейлер, переоборудованный под кафетерий с горячим кофе, консервами и пирогами в пластиковой упаковке.